Людям земли за Ононом – истока Великой степи,
жившим в прошлом и живущим ныне, посвящается…
Любое воинствующее увлечение ценностями современности меркнет перед величием и правдой прошлого... Может быть, впервые за всю историю земли за Ононом в материалах этого блога будет сказано о хунну, Чингисхане, атамане Семенове, ононских казаках – уроженцах и выходцах начала Великой степи и берегов исторического Онона, участвовавших в преобразовании карты мира. Вольно или невольно все они являются нашими предками. Мы обязаны помнить и говорить о них, несмотря на любые идеологические пристрастия существующей действительности на том или ином отрезке времени. Разделяя предков на своих и чужих, соглашаясь с унижением их, мы унижаем и самих себя, совершая перед совестью и Богом великий грех, который самым пагубным образом влияет на нашу современность.
Вынужден писать эти строки только по одной причине - других,
которые попытались бы осмыслить подобные явления, к великому сожалению,
здесь нет. Но обязательно будут. С этой целью и пишу …
Идеология всегда убивает генетическую память. Без самоидентификации движение невозможно. В предлагаемой книге рассматриваются разные события и периоды истории родной земли. Недавняя героическая советская эпоха нам кажется настолько обширной и многогранной, что история каждого села или колхоза, которые произошли от казачьих караулов и «кулацких» хозяйств, потребуют отдельной книги, затмевающей своей идеологической приверженностью и атеизмом подлинную историю, дух и традиционный уклад жизни жителей нашей земли. Именно эту историю, этот дух и уклад мы и попробуем увидеть сквозь призму времен и разных политических режимов, при которых жили наши предки, чтобы пробудить наш дух, развить наше призвание и обрести свое достойное место в истории и современности России и мирового сообщества.
«Прошу всех знающих и мудрых проверить и исправить то, чего не достает, а также лишнее и ошибочное...», – писал, заканчивая историю бурят, летописец Тугулдур-тайша. Оставим эту просьбу и для этого текста.
Там, за мостом, где сосновый бор, – земля за Ононом. Исторически за Ононом начинается Халха, а по эту сторону – Ара-Халха (Северная Халха). Только проехав за Онон, можно ощутить подлинное дыхание истории, мощь и величие начала Великой степи, где, вероятно, под рукотворными курганами и в степи покоится прах великих народов, а с голубого неба незримо взирает на движения современности их могучий дух...
Корни и дух: рождение и смерть
Превращения духа
К событиям, о которых будет рассказано в этой книге, вольно или невольно имеет отношение каждый житель земли за Ононом.
История – это вечное движение действительности, которая всегда преходяща, во всем субъективна, а потому – мнима. Но, став историей, эта мнимость становится реальностью, ибо только временное расстояние, также как и пространственное, позволяет увидеть живое движение прошедшей яви. От величины события или личности будет зависеть и расстояние, с которого возможно их увидеть или же не заметить вовсе.
Но мы, с расстояния своего времени, попытаемся рассмотреть не просто калейдоскоп движений событий и явлений, народов и личностей земли за великим Ононом, но – историю превращений духа. Наверное, никогда не раскрыть причины возникновения корней, но увидеть и ощутить, как растет, крепчает и созидает, а потом недомогает, слабеет и умирает дух не только можно, но и нужно живущим. Ведь во тьме исторической почвы корни живут всегда и ждут только случая, чтобы прорасти и обрести новый дух, который в свое время увидит и оценит мнимую действительность, субъективных во всем людей в обнаженной реальности.
Отсюда начинается Великая степь, которая тянется, расширяясь и сужаясь, до Каспия и Причерноморья. Именно с этого места, с берегов Онона и степи, где встречались и воевали друг с другом народы древнего Востока, начались движения, которые вольно или невольно обусловили развитие цивилизаций I-го и II-го тысячелетий истории человечества. Движение хунну и монголов. Хочет или не хочет этого современный человек, но история именно такова. Есть в этом какая-то непостижимая уникальность, отличающая наш район от всех других мест на планете! Но, живя в работах и заботах, горе и радости своей современности, у начала Великой степи и берегов Онона, в те времена люди вряд ли задумывались о таких глобальных событиях, которые породил их дух, рожденный степью, природными и климатическими условиями и, наверное, еще чем-то космическим, что за пределами человеческого сознания. Ведь и мы в суете своей современности тоже не думаем об этом…
Прошлое рядом, всегда живо и соприкасается с преходящей действительностью у границ цивилизаций и стран, где смешиваются народы и культуры, где зарождаются новые сообщества людей, прошедших извилистый путь от противостояния до согласия и кровного родства. Наша приграничная степь и берега Онона именно такое место, наши люди – реальный пример именно такого сообщества.
В I тысячелетии гонимый собратьями дух наших предков – хунну устремился с берегов Онона и степи на Урал и, обуяв многие племена, ставших гуннами, вызвал Великое переселение народов. И назван он был ими «бичом божьим». Завоевывая народы и пространства, гунны дошли до Галлии, но были остановлены римлянами, вестготами и франками. Дух гуннов не вернулся на свою прародину – к началу Великой степи и берегам Онона. Погибший на полях сражений от дротиков и мечей гепидов и германцев, он в них и ожил, а они, в конце концов, и сокрушили могучую Римскую империю – владычицу тогдашнего мира. По словам римского историка Приска царь гуннов Аттила был невысокий коренастый человек с большой головой, плоским носом и раскосыми глазами. На кого он был похож? Догадывайтесь сами...
Во II тысячелетии земля и небо породили могучий дух монгольских племен, который, вырвавшись из начала Великой степи и берегов Онона, три столетия неистовствовал по просторам Азии и Европы, создав невиданную и неслыханную по размерам империю, непревзойденную и до наших дней. Погубив и смешав роды и племена, зародив новые народы и страны, не уразумел дух того времени, что всякая инерция не только сильна, но и губительна. Сила связывает, а потому, слабея от собственных деяний и умирая на просторах успокоенных, но чуждых земель, этот дух стал прорастать мощными корнями в перемешанной и удобренной костьми разных народов почве Московии, мучительно рождающейся из окровавленного и агонизирующего чрева Золотой Орды.
Так на Руси появился новый мощный дух, который защитил страну от извечной агрессии рационального Запада и двинул беспокойные ватаги отважных казаков на Юг, где шумело Дикое поле, на Восток – встречь солнца.
Именно этот дух, порождавший, смешивая все новых и новых людей и вселявшийся в них более двух веков, всего за сто лет покорил огромные пространства и, дойдя до пределов Великой степи – за Онон и Аргунь, остался здесь, удерживая, расширяя и укрепляя рубежи новой страны – Российской империи. По большому счету здесь этот дух зародился, сюда он и вернулся, чтобы снова умереть или родиться в новом качестве.
Превращения этого духа: неоднократные рождения, обретения невероятной мощи, недомогания и умирания – это история исчезновения и зарождения многих народов и стран на огромных пространствах мира. Но удивительно то, что родину этого духа – начало Великой степи у берегов Онона и Аргуни эти превращения почти не затронули. Ни жестокие войны и революции, ни достижения науки и техники, ни привнесенные извне модели и структуры обустройства человеческой жизни – капитализм и коммунизм, которые исчезают на наших глазах, – ничто не смогло изменить нашу степь и Онон.
Вернувшись обратно с ватагами мужественных землепроходцев, обновив угасающий дух в местных племенах, переродившись в процессе объединения русских и жителей истоков Великой степи, берегов забайкальских рек и тайги, перерожденный дух еще долго жил в обновленном человеке старой и новой окраины России, пока не пришло и его время умирать. Ибо дух живет только созиданием. В алчном обывателе, жалкая энергия которого уходит только на удовлетворение собственных физиологических потребностей, дух умирает, ибо нет неутихающего беспокойства, боли и радости, симпатий и антипатий, великих целей и стремлений к идеалу, красоте, жертвенности, объединяющих людей. Ведь для достижения этих целей и рожден человек. Иначе для чего же он живет? Мы не можем сказать, каким будет следующее рождение духа. Но оно обязательно будет, ибо корни его живут в любой почве, в любом человеке и ждут только случая. Большие явления имеют свойство повторяться, качественно улучшаясь, там, где они и происходили.
Так каковыми же были превращения исчезающего духа начала Великой степи и берегов Онона? Что мы видим с отметки нашего времени?
Метаморфозы фактов
По всему побережью Онона и в степи покоятся среди белеющих ковылей и зеленых трав плиточные могильники грозных и древних народов. Это реальные и видимые факты. Дун-ху, хунну, сяньби, кидани и многие другие племена, населявшие когда-то нашу степь, были предками живущих ныне. Не признание этого означает и отрицание собственного бытия.
Это случилось здесь, где, как и две тысячи лет назад, растут ургуй, сарана и ковыль, где стоят наши села, а над ними величаво плывут в синем небе белые облака: однажды хуннский царевич Модэ приказал своим воинам стрелять только в том направлении, куда будет стрелять он сам. И пустил острую стрелу в любимого коня, многие не осмелились сделать это. Их обезглавили. Потом Модэ выстрелил в любимого сокола, тем, кто не посмел стрелять, отрубили головы. И в любимую жену Модэ послал стрелу, и снова не решившиеся на такую жестокость лишились жизни. Но их было уже намного меньше. На охоте Модэ увидел своего отца, царя хунну, и, взглянув на воинов, выстрелил в него. Теперь уже выстрелили все. Так Модэ добился повиновения воинов и в 209 году до нашей эры стал царем. Какое было время, такими были и нравы, но таковы же и метаморфозы фактов.
Племя дун-ху, бравшее в то время дань с хунну, потребовало лучших коней. Многие хунну запротестовали, Модэ избавился от них, и отдал коней. Затем дун-ху пожелали лучших женщин и даже жену царя. Некоторые из хунну были против, но Модэ обезглавив их, отдал и женщин, жену – тоже. Пришло время, дун-ху возжелали кусок земли, где никто и не жил. Такую землю надо отдать, ведь она не нужна нам, заволновались и советовали царю мудрые хуннские мужи. Но Модэ сказал, что любая земля – основание государства и духа. И, избавившись от советчиков, двинулся с теперь уже абсолютным верным ему войском на дун-ху. Победив их, повернул на Китай, хотя их было всего 300 тысяч, а китайцев в то время – 50 миллионов. Хунну вступили с ними в бесстрашную схватку, ибо таков был их дух. Последствий своего решения Модэ не предвидел, так как они устремлялись вглубь веков и определяли обустройство всего мира. Как это можно предвидеть?
Умер жестокий и мудрый Модэ, противостояние с Китаем длилось более ста лет. В 93 году Великую степь поразила засуха, хуннская держава разваливалась от войн и падежа скота. Обезвоженная и раскаленная степь расширялась, вытесняя за свои пределы все живое, люди стали искать более влажные и спокойные просторы. Одно ответвление хунну в 50-ых годах 2 века вышло к берегам Волги. Все их женщины умерли в пути, остались только самые сильные и закаленные мужчины. Они сохранили дух, смешались с местными племенами, взяли оттуда жен, стали еще сильнее. Так появились гунны, ставшие для тогдашнего мира «божьим бичом». Мир того времени стал после них другим. Но разве думали они об этом? Онон и Великая степь помнят, что они ушли отсюда. Когда степь сотрясает табун, мчащийся по зеленым и бело-рыжим травам, кажется, что еще не выветрился запах их пота.
Таково здесь дыхание истории…
Это случилось здесь, где, как и тысяча лет назад, растут синий ургуй, красная сарана и белая ковыль, в долине Онона цветет душисто черемуха, где выживают наши села, а над ними плывут в лазурном небе белые облака: в местности Делюн-Болдок на берегу Онона в 1162 году родился мальчик, сжимая в правой руке запекшейся сгусток крови, отец его назвал Темучжином. Впоследствии он стал великим Чингисханом. Этот факт, живущий в сердце каждого степняка, подтвержден в «Сокровенном сказании монголов», персидским ученым Рашид ад-дином, историком Львом Гумилевым и современными научными поисками. Место это находится в пяти-шести километрах от села Нижний Цасучей, центра современного Ононского района. 7 апреля 1958 года китайское агентство «Синьхуа» сообщило, что советские ученые во главе с членом-корреспондентом Академии наук Киселевым нашли место рождения Чингисхана. «Местечко Дэлиун, – сообщало агентство «Синьхуа» и газета «Вен Хой боу», – находится на берегу реки Онон в шести километрах от Центрального района. Как только приехали на то место, поисковая группа выяснила, что слово «болдог» означает бугор, холмик…» Сообщалось также, что есть на берегу Онона гора Багатур, известная нам как Батор, и чаша Чингисхана. И это реальные и неоспоримые факты. Но современные исследователи Монголии и Китая стараются тщательно обходить российскую часть Онона, забывая о том, что пространства в древности не были разделены современными границами.
Мы должны знать, помнить и говорить миру, что вся долина Онона и степь, многие места и их названия – величайшие исторические памятники, где истоки духа многих народов, живущих все еще здесь, а также далеко от прародины зарождения собственного духа.
Какие события произошли после рождения Темучжина на берегу Онона, «в шести километрах от «Центрального района», его биография и жизнь, могучий дух, который вселился во всех монголов того времени, известно всему миру. Гениальный поэт Николай Заболоцкий, переложивший «Слово о полку Игореве», писал о наших предках монголах:
В родных краях, где по излукам
Текут Онон и Керулен,
Он бродит с палицей и луком,
В цветах и травах до колен.
Но лишь заслышит голос меди –
Пригнувшись к гриве скакуна,
Летит он к счастью и победе,
И чашу битвы пьет до дна.
Глядишь – и Русь пощады просит,
Глядишь – и Венгрия горит,
Китай шелка ему подносит,
Париж баллады говорит.
И даже вымершие гунны
Из погребенья своего,
Как закатившиеся луны,
С испугом смотрят на него!
В этих строках история духа, зародившегося во II тысячелетии в истоках Великой степи, на берегах исторического Онона. Мир после монголов стал совершенно другим. Но разве знали об этом простой монгол Мухули или Субедэй, которые искали пастбища и добычу, а между тем их поступки послужили началом объединения Китая и Руси? Но таковы метаморфозы бытовых фактов, которые случались в дни XIII века, когда они были такой же современностью, как и наша.
Въезжая в Цасучейский бор и вдыхая аромат хвои, бродя по ковыльной степи, вглядываясь в дали, где подрагивают в мареве синие горы, стоя на берегу Онона или Торейских озер, мы чувствуем, как незримый дух древних монголов витает над нами. Потому мы, жители степи и берегов Онона, лучше, чем кто бы ни был, ощущаем и видим живую историю, ведь в дыхании знойных или в завывании метельных ветров мы слышим голоса наших предков, которые пытаются заглушить слуги разных идеологов, прячущие от живущих историю за обывательской плесенью и музейной патиной. Так они оберегают политическую приверженность и экономическую цель своих хозяев, кормящих их со своих вороватых и нечистых рук. Но прошлое от слов и дел современников не меняется, а современники уходят в прошлое.
У каждого человека и даже народа есть свои симпатии и антипатии, которые, в общем-то, и решают его судьбу в пространстве и во времени. Но для кого-то сегодняшние пристрастия, дающие сиюминутные блага, могут обернуться забвением навеки и наоборот. Таких фактов в истории множество.
Это случилось в 1249 году: папа римский Иннокентий IV отправил Александру Невскому посольство с предложением принять католичество, якобы в обмен на помощь в борьбе с монголами. Князь категорически отказался. Он только прибыл из Монголии, где пробыл 3 года. В течение почти двадцати лет Александр Невский ездил к золотоордынским ханам, дружил с ними. (Вероятно, был и в наших степях. Не сидел же он годами в шатрах и юртах Каракорума...) В окружении друзей и кешиктенов-телохранителей, он мог скакать по нашей степи, вдоль берегов Онона. Это недалеко от ханской ставки. Ведь он был приемным сыном хана Батыя, названным братом его сына Сартака, которые мощно поддерживали его в борьбе с немцами и шведами.
Давая несокрушимый отпор западным завоевателям, он заложил добрые отношения с народами Востока и Золотой Ордой. Что же могло случиться, если бы он согласился с предложением римского папы? Но он не согласился, в результате этого появилась Россия – от истоков Великой степи, где он бывал, до Прибалтики, где он громил немецких крестоносцев. То, что аукнется во мгле веков, откликается сегодня…
Это случилось далеко отсюда, но навеки связано не только с историей всей России, но и духа Великой степи и Онона: 8 сентября 1380 года на реке Непрядве, впадающей в Дон сошлись два огромных войска – московского князя Дмитрия Донского и монголо-татарского хана Мамая. У Руси всегда было больше симпатий к Востоку и неприятие Запада. На этот раз союзником Дмитрия Донского выступил хан Тохтамыш, Мамая – литовский князь Ягайло, генуэзская пехота и другие иноземные полки, мобилизованные на генуэзские же деньги, а также рязанский князь Олег Иванович (причина спора историков, но история о них не знает). У Дмитрия Донского и его союзников было 150 тысяч воинов, у Мамая – столько же. На поле боя остались убитыми и ранеными 120 тысяч воинов Руси и столько же – их противников, но победа была одержана. По сути, это была победа нового Востока. Вот окончание прекрасного стихотворения современного поэта Сергея Гонцова, показывающего возмужание русского духа, вместе с тем и симпатию ко всем народам, а в этом случае к противникам Руси:
Что за вечный народ? Да откуда они, наконец!
Вольно княжить над нами, но меч мой хорош для размаха,
И простит меня Бог, ни один не ушел удалец
От руки моей легкой и воли, не знающей страха!
И простит меня Бог, что я крестик ношу золотой
Не из веры своей. Как слова мои дерзки и грубы!
Я неверьем палим, но тревожной спасен красотой,
То боярыни дар, темноликой московской голубы.
Веет с юга, собратья! Простор помолился за нас!
Ни Бориса, ни Глеба не ждите с высокого неба.
Меч мой светлый рассек перевитый забвением час –
Ради черного стяга и черного божьего хлеба!
За последней дорогой победная скорбь глубока.
Тяжела голова удалая без крепкого тела.
Как слетела легко! Чем же сила моя велика?
«Я не знаю, кто ты!» – Беспокойная смерть просвистела.
Здесь совершенно непредвзятое, человеческое отношение русского поэта, не зараженного никакой идеологией даже в отношении к истории Отечества, которую иногда так и подмывает переписать и приукрасить.
Так Московская Русь проявила окрепший и возмужавший дух, который через два с лишним века после великой битвы двинулся на Восток и обогатил угасающий дух жителей истоков Великой степи, имевших разные названия родов и племен, в очередной раз гонимых своими же собратьями – монгольскими племенами и маньчжурами. И позже у пришедших на берега Онона и Аргуни смуглых русских казаков был такой же дух поиска и созидания, который создал и укрепил Забайкалье в его сегодняшних границах. Сюда пришла Русь, отсюда началась Россия.
Именно приход русских объединил разные племена в один народ – бурятский. Это факт. Разве думал пятидесятилетний сотник Петр Бекетов, сидя в съезжей избе Енисейска и размышляя о своих долгах и неудачах, что выслушивающий Василия Колесникова воевода Афанасий Пашков прикажет собирать людей для похода в Даурские земли? Колесников говорил о неведомой земле за Байкалом. Значит, надо туда идти, строить остроги и собирать ясак с местных жителей. И Бекетов встрепенулся от такой удачи: значит, можно поправить дела. В результате – получились мы и наше Забайкалье. А не зайди он случайно в избу? Велики метаморфозы фактов.
Прошло время, и все мы стали забайкальцами. Каким был дух наших недавних предков. Вот несколько дореволюционных документов.
«Небольшого роста, с загорелыми лицами, в пропотевших рубахах и в простых ичигах вместо сапог, забайкальцы далеко не походили на воинов и, наверное, подверглись бы осуждению какого-нибудь «героя» Красного села или Темпельгофского плаца под Берлином. Но этот забайкалец хорошо владеет своей винтовкой, шутя проходит сорок верст в один переход и спокойно, уверенно атакует врага. Забайкалец – чудный материал, которым только надо уметь пользоваться». Так вспоминал о своих бойцах генерал-майор Орлов в начале XX века.
Многие роды и племена Забайкалья и Сибири растворились в крупных народах, обогатив их кровь мужеством и отвагой, честью и совестью. Что из этого получилось? Вот что писал о штыковом прорыве наших земляков, сибиряков, из японского окружения фронтовой корреспондент Краснов в 1905 году, окруженные врагами, они выстроились, как для парада, и пошли, примкнув штыки, на прямой прорыв, падая под пулями и снарядами: «Потрясенные небывалым мужеством русских солдат, японцы, обессиленные тяжелым боем, остановились на занятых позициях и наблюдали, как уходили русские. Один японский офицер стоял впереди своих солдат, приложив руку к головному убору, а солдаты кричали не то «ура», не то «банзай». О таком духе своих прямых родственников нельзя читать без слез.
Это случилось в далеком Петрограде: бушевала весна 1917 года, в комитет по образованию добровольческой армии неожиданно вошел решительный казачий есаул и предложил полковнику Муравьеву неожиданный план спасения гибнущей России. Есаул сказал, что надо: «ротой юнкеров занять здание Таврического Дворца, арестовать весь «совдеп» и немедленно судить всех его членов военно-полевым судом, как агентов вражеской страны…» А затем расстрелять все руководство очага заражения. Но изумленные и «культурные» генералы и полковники не согласились с есаулом и решили подождать. Осуществись этот план и, кто знает, Россия миновала бы революцию и последующие за ней ужасы, которые длятся до сего дня.
Решительный и скуластый есаул отправился в родное Забайкалье, чтобы создать монголо-бурятский полк для спасения Отечества. Позже он записал: «26-го июля с сибирским экспрессом я покинул Петроград, направляясь через Вологду, Екатеринбург и Иркутск в Забайкалье. Впервые, после трехлетнего пребывания на фронте, я увидел родную Сибирь. Несмотря на войну и последовавшую революцию, кругом мало что изменилось. Экономическое состояние Сибири и ее обитателей внешне не отражало той разрухи, которая уже наступила в стране. Станции были так же, как и в довоенное время запружены лотками с жареными гусями, утками, поросятами и пр. предметами разнообразной деревенской кулинарии. Все было баснословно дешево; например, стоимость целого жареного поросенка не превышала 50 копеек, утка стоила 30 копеек и т. д. Это наглядно свидетельствовало о хозяйственно-экономической мощи страны, даже по истечении трех лет тяжелого военного напряжения». Он ехал в поезде и размышлял, что одной ротой юнкеров или казачьей сотней, можно было предотвратить падение устоев государства. Жаль! Эх, демократия…
Этим есаулом был наш земляк, будущий атаман, генерал-лейтенант Григорий Михайлович Семенов из казачьего поселка Куранжа Дурулгуевской станицы. Только человек, обладающий смелым духом, рожденный в степи или на берегах Онона, мог предложить самые решительные действия бездарным либералам и демократам, которые всегда губят и раздирают страну на части. Он писал, что его монгольский титул Эрдэни, то есть Мудрый. В нем был жив дух великих богатырей степи и России. Он никогда не верил Западу и позже напоминал об этом адмиралу А. В. Колчаку, который не верил Востоку, но предан был Западом. Ощущения духа атамана были верными и даже пророческими.
Но мужественный и наивный дух забайкальцев, зараженный подстрекателями, потерял свое единство в революцию и гражданскую войну.
По большому счету победа любой политики или политика означает гибель духа, ибо разрывается связь поколений. Сказано в святых писаниях – мудрость мира есть безумие перед Богом. Носители безумных идей, одержимые властью, навязывая людям нечеловеческие мысли, преследуют одну цель – обустроить общество по типу послушной машины, которым будут управлять они сами, убивая в человеке творческий дух, исподволь подменяя его должностью, пайкой, потеря которых для него страшнее всего. На смену духа приходит трусость. А это уже не совсем человек, и государство перерастает в территорию политизированных спекулянтов и бандитов. Где нет духа, там все ложь! Но всегда остаются корни, из которых потом прорастает новый дух. Еще слабый, он мучительно долго ищет свои истоки, чтобы понять: кто он и откуда?
Ононское казачество – слава и честь Российской империи – в большинстве своем исчезло. Расстреляно, сослано, рассеянно или же покинуло пределы истоков Великой степи и берегов Онона. Русский поэт Белой армии Арсений Несмелов очень точно отразил состояние ононского казачества в годы гражданской войны:
Ловкий ты и хитрый ты,
Остроглазый черт,
Архалук твой вытертый
О коня истерт.
 |
| Ононский казак в бурятской шубе. |
На плечах от споротых
Полосы погон.
Не осилил спора ты
Лишь на перегон.
И дичал все более,
И несли враги
До степей Монголии,
До слепой Урги.
Гор песчаных рыжики,
Зноя каминок.
О колено ижевский
Поломал клинок.
Но его не выбили
Из беспутных рук.
По дорогам гибели
Мы гуляли, друг.
Раскаленный добела
Отзвенел песок,
Видно, время пробило
Раздробить висок.
Вольный ветер клонится
Замести тропу...
Отгуляла конница
В золотом степу!
Оставшаяся половина этого раздвоенного и угнетенного духа – колхозники, сельские пролетарии Великой степи и берегов Онона, наши недавние предки, вместе со всей Россией в каторжных условиях строили могучее государство, насмерть защищали Отчизну в небывалой войне. Сегодня они, брошенные Россией, принадлежащей политикам, олигархам и бюрократам, выпали из пространства, времени и государственности, без которой немыслима жизнь. Политика – детоубийца поколений, овладев массами, погубила дух на много лет вперед. В каких корнях и когда возродится новый дух, который родился на берегах Онона и отправился неистовствовать по просторам Азии и Европы? Много раз переродившись и облагородившись, он вернулся обратно совершенно другим и в начале XXI века умирает, ибо не в ком стало жить, чтобы стремиться к совершенству и жертвенности во имя ближнего и Отчизны…
Более ста лет назад о забайкальцах писали: «Можно надеяться, что с такими запасами естественных богатств потомство нынешних ссыльных и разнородные кочевые племена, слившись в одно поколение с русскими, образуют впоследствии великую массу населения богатого, сильного и цветущего». Случилось первое – мы, жители восточной окраины России, слились в одну общность. Но мы – не богатые, не сильные и не цветущие. Будем ли когда-нибудь такими? Коммунизм рухнул, вырождается на наших глазах и капитализм. Две модели, навязанные России и многим странам, рациональным Западом не выжили, ибо всякая машина бездушна, а человек – не деталь и не винтик. Любая бездушная система нежизнеспособна. Каким будет путь людей в новом веке? Чей дух возродится первым и окажется даже не сильнее других, но человечнее?
Впереди у творческих сил долгий путь и много работы, ибо современная политика стала фарсом и не страшна. «Теории социальных учений являются большим тормозом на пути установления международного равенства, ибо наличие их и увлечение ими отвлекает внимание творческих сил страны от основной задачи...» Творческие силы не должны отвлекаться и губить жизнь из-за невежд политической системы и власти, для которых все, что непосильно их уму – демагогия. Мысль эту высказал Григорий Михайлович Семенов. По его словам: «Государственное управление страной, в смысле своего морального авторитета, должно уподобляться храму, в котором не может быть места ни личным, ни партийным интересам». Но храмы разрушены, веры нет, а без них такого управления и таких руководителей и быть не может. Не было их раньше, нет и сейчас.
Более всего земля за Ононом уникальна тем, что здесь никогда не было ни политических, ни межнациональных розней. Мы всегда жили в своем Отечестве и защищали свое Отечество – будь то Монгольская, Российская, Советская империи или территория новой России.
Результат двухсотлетней деятельности политики властей и их слуг очевиден: сегодня часть населения России подспудно ощущает, что живет на своей земле, но в чужом государстве, другая часть – наоборот (в своем государстве, но на чужой земле). Каждый чувствует не только неправоту другого, но и собственную неправоту. В невежестве такое бессилие всегда перерастает в озлобленность и террор. Здесь нет вины народов, здесь вина политиков и их вождей, чуждых народу.
На земле за Ононом таких чувств и ощущений никогда не было и нет: мы всегда жили и живем на своей земле и в своем государстве. Это в каждом из нас, ибо мы не капризничали в обласканных автономиях и республиках, ни нам, ни с нами не надо сюсюкаться. Мы варились в общем котле многих народов, впитали язык и культуру друг друга, но каждый остался самим собой. В этом сила нашего духа и характера. Наши души и мозги затуманивали безбожной идеологией, но мы отвергали всех, кто пытался прикормить нас с рук. Противоядие от идеологий привито в глубине веков нашими предками, которые возвеличивали труд и отвергали смуту – идеологию, выбирая естественный путь развития. А потому: среди своих, на своей земле, в своем государстве. Рано или поздно к этому придут все народы России.Такое понимание – единственный выход из кровавого тупика нищеты, бесправия и бескультурья, в который почти сто лет неустанно загоняли народы страны невежественные политики, вожди и все, кто служил и служит им.
Народам России всегда был присущ дух государственности. На этом и держались царская и советская империи. Во имя сохранения Отечества и государства наши народы прощали властителям любые прегрешения и тиранию. Сегодня картина такова: еще дымятся воронки, но поле свободно для работы творческих сил. Вполне возможно, что из оставшихся корней на берегах Онона и в истоках Великой степи прорастет и окрепнет новый могучий дух. Ибо здесь за тысячелетия ничего еще не тронуто уходящими «цивилизациями» и гибнущими моделями обустройства человеческого бытия. Может быть, это снова окажется преимуществом, как и суровая наша Мать-Земля и наше Вечное Синее Небо, породившие в свое время всепобеждающий дух, претерпевший столько превращений?
Каковыми будут метаморфозы последующих фактов?
Август 2009 года.
